ИГОРЬ II ОЛЬГОВИЧ

Игорь II Ольгович, князь Новгород-Северский, великий князь Киевский, убит 9 или 19 сентября 1147 года в Киеве мятежными киевлянами, в возрасте около 51 года.

Перед своей смертью старший брат Игоря великий князь Киевский Всеволод II Ольгович созвал киевлян в Вышгород и объявил младшего брата Игоря своим наследником. 1 августа 1146 года Всеволод II умер. Неприязнь широких слоёв населения Киева к Всеволоду II, по всей видимости, послужила для возбуждения ненависти к его брату Игорю и всем Ольговичам.

Вступление 1 августа 1146 года на киевский престол Игоря Ольговича, по завещанию покойного брата, вызвало недовольство практически всех жителей Киева. Однако на Угорском (ныне Урочище Аскольдова могила) киевляне целовали ему крест – присягнув на верность. Игорь прошёл все формальности поставления на киевский стол, даже заключил «ряд» (договор) с киевлянами. У князя была своя великокняжеская печать, на одной стороне которой был изображён святого Георгий, патрон Игоря, а на другой – святая София, покровительница Киева.

На вече, собравшемся на Подоле у Туровой (Борисо-Глебской) божницы, киевляне изложили брату Игоря, Святославу свои претензии к прежней княжеской администрации. Киевлянам было обещано сменить тиунов – управителей Всеволода II Ольговича, согласовывать с киевлянами назначение новых тиунов, а самих киевлян «имети в правде и любити». Но вскоре из-за нежелания Игоря сместить тиунов в городе началось недовольство. Боярская оппозиция тайно предложила престол князю Переяславскому Изяславу Мстиславичу, внуку Владимира «Мономаха».

9 августа 1146 года близ Киева у Надова озера произошла битва между войсками великого князя Игоря II и его брата Святослава с Изяславом Мстиславичем. В разгар сражения киевское ополчение перешло на сторону Изяслава. Спасаясь, Игорь оказался в Дорогожицком болоте (на современной Куреневке (укр. Куренівка)) и не смог из него выбраться. Четыре дня Игорь Ольгович скрывался на болотах около Киева, прежде чем его едва живого от холода, голода и усталости нашли воины Изяслава 13 августа 1146 года. Он был привезён в Киев и посажен в «поруб» – холодный бревенчатый сруб, без окон и дверей, в Видубицком монастыре (укр. Видубицький монастир) близ Киева. 

Затем Игоря в оковах перевезли в Переяслав (укр. Переяслав, ныне город в Бориспольском районе Киевской области), где в каменной тюрьме Монастыря св. Иоанна он тяжело заболел и был близок к смерти. «Брат, я очень болен, молю тебя, хозяин мой, сотвори мне милосердную любовь свою, удовлетвори желание сердца моего – прикажи постричь меня в монахи, чтобы оплакивать грехи мои», – писал он великому князю Изяславу II (Картины церковной жизни Черниговской епархии из девяти веков ее истории. – Киев: Тип. Кульженко, 1911, с. 29). В этих условиях противники Игоря с согласия великого князя Изяслава II Мстиславича разрешили вызволить его из заточения. Игоря вывели из темницы едва живого, восемь дней он был при смерти. Постриг совершил епископ Переяславский Евфимий. Игоря отправили в Феодоровский монастырь в Киеве, где он выздоровел и остался иноком под именем Гавриил.

Брат Игоря Святослав просил Изяслава отпустить инока в Чернигов, но тот отказал, что снова разожгло вражду Ольговичей к Мономаховичами.

19 сентябре 1147 года по распоряжению отсутствующего в Киеве Изяслава II, митрополит Киевский и всея Руси Климент Смолятич и тысяцкий Лазарь созвали киевлян на вече к Собору святой Софии. Посланник князя Изяслава II огласил речь, в которой сообщил о раскрытии заговора черниговских князей – Ольговичей против великого князя с целью захватить или убить его. В результате, вече первоочерёдно, решило расправиться с князем-иноком.

С митрополичьего двора мятежные киевляне двинулись в пределы «Города Владимира». Митрополит и духовенство, тысяцкие Лазарь и Рагуил, особенно брат великого князя – Владимир Мстиславич – старались остановить толпу.

Проникнув через Софийские ворота в «Город Владимира», киевляне ворвались во время литургии в храм Феодоровского монастыря, схватили молившегося пред иконой Божией Матери (впоследствии – «Игоревский образ») Игоря,  сорвали монашескую одежду, и повлекли его на расправу. Князю Владимиру Мстиславичу удалось отбить Игоря у разъярённой совершенно неуправляемой толпы и довести до двора своей матери – «вомча во двор матере своея Игоря хороня и затвори ворота». Ниже в летописи, этот же двор назван Мстиславов – «в двор Мъстиславль». Нет сомнения, что данный княжеский двор принадлежал великому князю Киевскому Мстиславу I Владимировичу, а после его смерти в 1132 году – вдове, матери Владимира.

Киевляне, узнав, что Игорь в Мстиславов дворе, выломали ворота – «двигнушася и выломиша ворота». Далее процитирую украинского историка Михаила Сергеевича Грушевского (укр. Михайло Сергійович Грушевський, умер в 1934 году): «…увидев Игоря, вытащили его из сеней, на лестнице стали избивать, пока не потерял сознание». Вырвав Игоря из рук защитников – «волокоша и с Мъстиславля двора». Ободранного, полуобнажённого потащили его за ноги через городскую центральную площадь «Бабин торжок» на «Ярославль» (Великий Ярославов двор) – «чересъ Бабинъ торжекъ на княжь дворъ». Здесь российский историк Василий Никитич Татищев (умер в 1750 году) добавляет, что когда Игоря волокли через Бабин торжок возле Десятинной церкви, то: «Игорь, видя, что его хотят убить, просил, чтобы ему дали священника исповедаться. Но народ кричал на Игоря: «Когда вы с братом Всеволодом, жён и дочек наших брали на постели и дома грабили, тогда попа не спрашивали! И теперь поп без надобности!»».  

На Ярославом дворе Игоря и убили, что имитировало княжий суд. Его обнажённое тело, привязав к ноге верёвку, выволокли и бросили на Бабином торжке (торговище) возле Десятинной церкви. Даже мёртвое тело князя подвергалось избиению и поруганию. У М.С. Грушевского: «отвезли тело телегой на подольское торговье и покинули здесь». Историк также отметил: «Уже когда он лежал на подольском торге, «мужчины благоверные» брали себе его кровь и кусники одежды как реликвии, рассказывали о чудесах над его телом» (Грушевский М.С. История Украины-Русы: В 11 т. – Киев: Наук. мнение, – Т. 2 – 1992, с. 156 – 157). 

Последний путь Игоря Ольговича. «Город Владимира» в XII – XIII вв. Источник – Толочко П.П. Древний Киев. – Киев: Наукова думка, 1983. – С. 195. Фото изменено. Изменения – Angloman

Далее Ипатьевская летопись сообщает, что вечером того же дня, тело убитого Игоря Ольговича, по повелению тысяцкого было положено в Церкви св. Михаила на Подоле, по некоторым другим данным, в Новгородицкой божнице.

На следующее утро, 20 сентября 1147 года, митрополит Климент Смолятич послал на Подол игумена Феодоровского монастыря Онанью, который, прибыв в Церковь св. Михаила, «виде нагого и облече и, и отпе над ним обычныя песни». Игумен Онанья «везе (Игоря) на конец града, в монастырь святому Симеону, бе бо монастырь отца его и деда Святослава, тамо положиша». Таким образом, Игорь Ольгович был похоронен в монашеской одежде в Монастыре св. Симеона на окраине Киева, родовом монастыре черниговских князей.

В 1150 году киевский престол занял Юрий Владимирович «Долгорукий», и его союзник – князь Новгород-Северский Святослав Ольгович, родной брат Игоря Ольговича, 5 (18) июня 1150 года торжественно перенёс останки Игоря в Чернигов и положил их в Церкви св. Спаса – «положиша его мощи у святого Спаса в тереме» (усыпальнице). Среди летописных упоминаний о похоронах князей в Спасском храме, едва ли не наиболее известным есть рассказ о захоронении князя Игоря. 

Князь Игорь Ольгович был канонизирован в родном Чернигове. У нас, современных людей, часто возникает непонимание, почему погибшие в борьбе за власть члены княжеской семьи – князь Игорь Ольгович или Борис и Глеб Владимировичи – были отнесены Церковью к святым. Здесь следует упомянуть, что слово «святые» означает «светлые». Так во времена первых христиан называли тех, кто исповедовал учение Христа, выполнял его заповеди. Позже святыми стали называть тех, чья жизнь могла быть примером. Диким, необразованным, проникнутым языческими верованиями и предрассудками людям X – XII вв. в качестве примера подавали лиц, живших и умирающих по христианским нормам, отказывались принять участие в борьбе, тогда ведшей по закону: глаз за глаз, зуб за зуб.

В 1239 году перед нападением монголов на Чернигов, мощи князя Игоря вместе с ракой во избежание их поругания были спрятаны черниговцами под фундамент храма.

В.Н. Татищев приводит князю такую характеристику, данную современником: «Сей князь Игорь Ольгович был муж храбрый, очень охотный к ловле (охоте с псами и птицами) на зверей и птиц, чтец книг и в книгах церковных учён. Часто мне приходилось с ним петь в церкви, когда он был во Владимире. Священников мало уважал и постов не соблюдал, потому его в народе мало любили. Роста он был среднего, сухощав, лицом смугл, не по княжескому обычаю носил длинные волосы, как поп, и небольшую узкую бороду. Когда находился в монастыре под стражей, тогда старательно уставов монашеских соблюдал, но притворно ли он себя так проявлял, или покаялся, этого я не знаю, потому что только один Бог знает совесть человека». Эти татищевские сведения, где один из авторов летописи говорит о себе в первом лице и рассказывает о своём личном знакомстве с Игорем, ведут, как полагают, к киевскому боярину, тысяцкому Петру Бориславичу (умер после 1185 года). Смуглость лица, Игорю передала его мать-половчанка, дочь половецкого хана Оселука, 2-я жена Олега Святославича.

Святой князь Игорь Черниговский. Эскиз росписи Владимирского собора (укр. Володимирський собор) в Киеве, 1885 – 1896 гг., кисти российского художника-живописца Виктора Михайловича Васнецова. Источник – https://www.kunstkopie.de/a/wasnezow-viktor-michailow/heiligerigorvontschernigowentwurffrdiefreskeninder.html. Лицензия – Creative Commons Attribution-Share Alike 4.0 International. Фото без изменений

С точки зрения советского и российского историка Бориса Александровича Рыбакова (умер в 2001 году), убийство князя Игоря было связано с тем, что даже в куколе схимника он представлял реальную опасность для нового великого князя Изяслава II Мстиславича. 

Советский и российский историк Игорь Яковлевич Фроянов (умер в 2020 году) считал, что «убийство Игоря произошло не на социальной почве, хотя привкус социальности в нём есть несомненный. Нельзя… относиться к нему и как к политическому убийству». Оно носило магический ритуализованный характер, соответствующий языческому сознанию. Убить Игоря и покончить с Ольговичами – одно и то же. Убийство Игоря имело «магический знак пресечения каких бы то ни было попыток Ольговичей сесть на киевском столе…».

По мнению советского и российского историка-медиевиста Владимира Яковлевича Петрухина, киевляне предпочли одну ветвь княжеского рода – «володимерово племя», потомков Владимира «Мономаха» и Всеволода Ярославича – другой, черниговским Ольговичам. Поводом поддержать Изяслава против Игоря для киевлян послужило нарушение Игорем «поряда» с киевлянами, нежелание сместить старых тиунов. После вокняжения Изяслава II, князь и киевляне подозревали Игоря в сговоре с другими Ольговичами с целью возвращения на княжеский стол. Киевляне для оправдания своих деяний обращаются к предшествующему прецеденту – Киевскому восстанию 1068 года. Себя они считают поборниками законной княжеской власти, поскольку расправляются с Игорем как с врагом Изяслава Мстиславича, в отличие от восставших в 1068 году «злых людей», которые, напротив, освободили и возвели на престол противника законного князя, отчего «много зла бысть граду». Игоря живым дотащили до княжьего двора и убили там, что имитировало княжий суд. Гибель Игоря Ольговича учёный сравнивает с гибелью двумя столетиями раньше его тёзки и предка – Игоря Рюриковича, тоже нарушившего «ряд».

В то же время, история в христианском государстве обретала провиденциальный смысл, а государственная власть – сакральную санкцию, поэтому летописцы относились к убийству Игоря Ольговича иначе в сравнении с его языческим тёзкой Игорем Рюриковичем. Деяния киевлян, несмотря на их «оправдательные» отсылки к прецеденту 1068 года, объявляются «беззаконными». Акцент ставился на то, что толпа расправилась с князем-монахом без видимой опоры на правовые нормы. Более того, толпа, по летописи, «рүгающесѧ цр҃ьскомо и сщ̑еномү тѣлоу» («надругалась над царским и священным телом»). Игорь Ольгович был уподоблен «святым правоверным царям».

Память святого Игоря Черниговского почитается в православии в лике благоверного великого князя, а также страстотерпца, совершается: 5 (18) июня – перенесение мощей; 19 сентября (2 октября) – день мученической кончины и 22 сентября (5 октября) – Собор Тульских святых с 1987 года. Князь Игорь почитается также и в католичестве – 2 октября.

Ничего конкретного о местонахождении мощей князя Игоря Ольговича неизвестно. Считалось, что они находятся где-нибудь под полом собора на земле: «мощи святого Игоря хранятся в храме под спудом» (Ефимов А. Черниговские кафедральные соборы. – Чернигов: Типография губернского правления, 1908. – С. 19).

В XIX – начале XX вв. упомянутый выше «терем» наиболее часто отождествляли с древней башней, пристроенной к Спасскому храму с севера (Северная лестничная башня). Такого мнения придерживались черниговский историк-краевед Михаил Егорович Марков (умер в 1819 году), историк Церкви и церковной архитектуры Евгений Евсигнеевич Голубинский (умер в 1912 году), украинский историк Николай Андреевич Маркевич (укр. Микола Андрійович Маркевич, умер в 1860 году) и другие. Мнение о погребальном предназначении Северной башни было опровергнуто ещё на рубеже XIX – XX вв.

Обращаясь к проблеме местонахождения княжеских захоронений в Спасском соборе, в своём выступлении на XIV Археологическом съезде в Чернигове в 1908 году российский и советский историк Михаил Николаевич Бережков (умер в 1932 году), очень детально рассмотрел вопрос о летописном «тереме», где был похоронен князь Игорь Ольгович. По его мнению, этот «терем» – не отдельная постройка, а дорогостоящая «сень» (шатёр, навес). Он доказывал, что Святослав Ольгович должен был разместить в Спасском храме останки мученика Игоря так же само, как их отец – Олег Святославич стремился разместить в Вышгороде раки с мощами Бориса и Глеба: справа от входа в притворе, под специально оборудованным покрытием. Следует отметить, что такая версия согласуется со значением слова «терем» в древнерусское время. Согласно российскому историку-востоковеду Константину Александровичу Иностранцеву (умер в 1941 году), это – покрытие на четырёх опорах. Об использовании «теремов» в виде шатра на четырёх опорах в погребальной практике Древней Руси писал советский архитектуровед и археолог Николай Николаевич Воронин (умер 1976 году) и другие исследователи.

Мнение о погребении князя Игоря в южной части нартекса Спасского храма высказывал также историк, генерал-лейтенант, граф Григорий Александрович Милорадович (умер в 1905 году). Он обосновывал это тем, что именно в южной части Спасского храма, «на арках» между нартексом и наосом (нефом), западный угол южной части нартекса, размещены изображения святых Игоря Ольговича и митрополита Константина, похороненных рядом. Такое предположение действительно является возможным, поскольку традиция надгробных живописных изображений известна в древнерусских храмах. Они имеются, например, в Церкви Бориса и Глеба в Кидекше (XII век, ныне село в Суздальском районе Владимирской области Российской Федерации) и большом храме загородного монастыря в Смоленске (XI век). Таким образом, хотя упомянутые графом Г.А. Милорадовичем и сохранившиеся до нашего времени погрудные изображения святых в нартексе Спасского собора в Чернигове созданы в 1872 – 1873 гг., не исключено, что им предшествовали более ранние, идентичные по сюжету.

Не случайно в начале XX века именно в южной части нартекса Спасского собора планировалось провести археологические поиски княжеских захоронений. Эта идея была предложена в 1902 году на заседании Черниговской учёной архивной комиссии. Её пытались осуществить накануне XIV Археологического съезда в Чернигове в 1908 году. Однако исследования так и не состоялись, хотя на них и получили разрешение Святейшего Синода. Наверное, решающую роль здесь сыграла позиция местных священников, которые считали кощунством тревожить прах черниговских князей, раскапывать, фотографировать и зарисовывать их останки, а также изымать из могил древние предметы. Взгляды противников осуществления поисков княжеских захоронений в Спасском соборе сформулировал в докладе на Черниговском съезде М.Н. Бережков: «Едва ли когда-нибудь решатся исследовать древнюю усыпальницу Спасского собора, со стороны содержимого в ней. И в самом деле: теперь надобно всячески поберечь многовековой храм св. Спаса. И какая была бы польза? Потревожили бы прах и кости давно почивших людей, но едва ли бы узнали что-нибудь существенно важное для науки».

В 1923 году в ходе археологических исследований российского, украинского, советского историка и археолога Николая Емельяновича Макаренка (укр. Микола Омелянович Макаренко, репрессирован в 1938 году) в южной части нартекса (шурф I) собора, были выявлены только захоронения XVII – XVIII вв.

Спасский собор. Схема расположения шурфов. 1923 год. Источник – Науковий архів Інституту археології Національної академії наук України, ф. 21, спр. 3, арк. 9. Источник – https://www.academia.edu/45142122/%D0%A7%D0%B5%D1%80%D0%BD%D0%B5%D0%BD%D0%BA%D0%BE_%D0%9E_%D0%A1%D0%9B%D0%86%D0%94%D0%90%D0%9C%D0%98_%D0%9C%D0%98%D0%9A%D0%9E%D0%9B%D0%98_%D0%9C%D0%90%D0%9A%D0%90%D0%A0%D0%95%D0%9D%D0%9A%D0%90_%D0%94%D0%9E%D0%A1%D0%9B%D0%86%D0%94%D0%96%D0%95%D0%9D%D0%9D%D0%AF_%D0%A7%D0%95%D0%A0%D0%9D%D0%86%D0%93%D0%86%D0%92%D0%A1%D0%AC%D0%9A%D0%9E%D0%93%D0%9E_%D0%A1%D0%9F%D0%90%D0%A1%D0%9E_%D0%9F%D0%A0%D0%95%D0%9E%D0%91%D0%A0%D0%90%D0%96%D0%95%D0%9D%D0%A1%D0%AC%D0%9A%D0%9E%D0%93%D0%9E_%D0%A1%D0%9E%D0%91%D0%9E%D0%A0%D0%A3_%D0%B7%D0%B0_%D0%BC%D0%B0%D1%82%D0%B5%D1%80%D1%96%D0%B0%D0%BB%D0%B0%D0%BC%D0%B8_1923_%D1%82%D0%B0_2012_2014_%D1%80%D0%BE%D0%BA%D1%96%D0%B2_Chernenko_O_Following_Mykola_Makarenko_research_of_Transfi_guration_Cathedralin_Chernihiv_by_materials_of_1923_and_2012_2014_researche?email_work_card=title. Фото без изменений

В 2012 году в ходе археологических раскопок на близлежащем участке, к исследованному в 1923 году шурфу I, в юго-восточной части нартекса были выявлены две древнерусские погребальные ниши (7, 8).

Схема расположения раскопов 2012 – 2014 гг. в Спасском соборе. Источник – https://epub.chnpu.edu.ua/jspui/bitstream/123456789/6115/1/%d0%9f%d1%80%d0%be%20%d0%bc%d1%96%d1%81%d1%86%d0%b5%20%d0%b7%d0%bd%d0%b0%d1%85%d0%be%d0%b4%d0%b6%d0%b5%d0%bd%d0%bd%d1%8f%20%d0%ba%d0%bd%d1%8f%d0%b7%d1%96%d0%b2%d1%81%d1%8c%d0%ba%d0%b8%d1%85%20%d0%bf%d0%be%d1%85%d0%be%d0%b2%d0%b0%d0%bd%d1%8c%20%d1%83%20%20%d1%87%d0%b5%d1%80%d0%bd%d1%96%d0%b3%d1%96%d0%b2%d1%81%d1%8c%d0%ba%d0%be%d0%bc%d1%83%20%d0%a1%d0%bf%d0%b0%d1%81%d0%be-%d0%9f%d1%80%d0%b5%d0%be%d0%b1%d1%80%d0%b0%d0%b6%d0%b5%d0%bd%d1%81%d1%8c%d0%ba%d0%be%d0%bc%d1%83%20%d1%81%d0%be%d0%b1%d0%be%d1%80%d1%96.pdf. Фото без изменений

 

Не исключено, что во времена Древней Руси в интерьере нартекса Спасского храма было установлено два саркофага, которые на сегодня считаются утраченными. Согласно украинскому историку Елизавете Ивановне Архипововой (укр. Єлизавета Іванівна Архипова), такая традиция существовала в Византии и была заимствована Русью. Это тем более вероятно, что в данном случае захоронения в Спасском соборе можно ассоциировать с погребениями лиц, чествованию которых придавали особое значение – мученикам князю Игорю Ольговичу и митрополиту Константину. В пользу этого предположения свидетельствует и то, что нишу под вторую гробницу растесали уже после создания фундаментов первой. То есть здесь могли находиться два разновременных саркофага, что соответствует хронологии событий согласно летописи, о погребении Игоря упомянуто в летописной статье под 1150 годом, а митрополита Константина – под 1159 годом.

Впрочем, существуют и другие версии относительно места погребения святых Игоря и Константина. Одну из таких версий обосновал архиепископ Черниговский и Нежинский Филарет (в миру – Дмитрий Григорьевич Гумилевский, умер в 1866 году). Он доказывал, что в рассказе о погребении Игоря говорится, о специальной комнате или пристройке к храму – «терем» для совещаний. Филарет отождествлял этот «терем» с «епископьей», упомянутой в летописном сообщении о похоронах князя Ярослава Всеволодовича: «У святого Спаса епископьи». «Епископьей». По мнению архиепископа Филарета, была пристройка, руины которой при его жизни ещё сохранились возле южной апсиды собора (Южная пристройка).

2 октября 2012 года с юго-восточной стороны Борисоглебского собора установлен Памятник святому благоверному князю Игорю Ольговичу Черниговскому (укр. Пам’ятник святому благовірному князеві Ігорю Ольговичу). Скульптор Карэн Саркисов. Бронзовая скульптура, изображающая князя сидящим на престоле.

Памятник святому благоверному князю Игорю Ольговичу. Фото 21 сентября 2020 года. Автор – Angloman